Лес для него – это сплошная арифметика. Рассказывает ветеран лесной отрасли Лука Домнин

«Лесные карты получше фотографий будут» – о работе, что выпала по судьбе, рассказывает ветеран лесного хозяйства Лука Домнин. 50 лет он проработал в таборинских и полевских лесах

Время около 9 утра, выпал снежок. Подхожу к дому нашего героя и вижу уже чисто выметенную дорожку. Навстречу мне вышел Лука Сергеевич, на вид ему лет 70. Хотя недавно родные, коллеги и даже президент России Владимир Путин поздравили его с 90-летием. В доме – чистота и порядок, играет музыка. Вокруг большое количество книг. Лука Сергеевич ещё из того поколения, которое не просто читало, но и бережно хранило и гордилось книгами. Он из того поколения, на чью долю выпали война и неустанная работа в тылу. Он из того поколения, что относилось к своей работе самоотверженно.

На верхнем фото: Лука Сергеевич всю свою жизнь проработал в лесном хозяйстве, дома у него сохранилась карта, которой пользуются лесники. Для него она живая. Глянет на один район – и вмиг представляет себе этот уголок леса. Мало сказать, что каждый лесной километр он прошёл пешком, но ещё и измерил леса рулеткой

«Работать пришлось много»

Его фамилия не заводская, как мне сначала показалось, а что ни на есть вятская (деревня есть Домнинцы, от неё, скорее всего, и пошла фамилия). Именно на Вятке родился Лука Сергеевич. Деревня Русско-Комайково (теперь Уржумский район, где революционер Сергей Миронович Киров родился–прим. авт.) стояла прямо на тракте Вятские Поляны – Киров.

– Улица с километр, дома деревянные. Огороды большие – по 45–50 соток. За огородами – лог, речка, опять огороды и опять улица – там марийцы. Жили с ними дружно. Они к нам приходили, с ребятами вместе катались на санках, овраги такие хорошие были у нас. За нашими огородами речка запружена была, мы туда купаться и рыбу удить бегали, – всплывают воспоминания. – В школу ходили на берег Вятки за два километра, за речкой старицы (старые русла – прим. авт.) были и сосновые леса.

В семье было трое сыновей. Отца забрали на фронт, Лука стал старшим мужчиной в семье.

– Работать пришлось очень много, при этом денег не давали. Работали и в своей деревне,  вывозили нас и в другие сёла – на сельхозработы, на разгрузку соли и зерна. Ночевали у бабушек, они нас и кормили, спали на сеновале. Дома деду на кузнице пособлял, и своё хозяйство у нас было большое: мы сдавали яйца, молоко, картошку государству. Чтобы прокормить скот, ходили на сенокос, в ход шла даже картофельная ботва. В огороде поливали, пололи. Сад у нас был хороший, столько яблонь росло. Когда в 1942 году сильный мороз ударил, из всех яблонь только одна «китайка» выжила,– рассказывает Лука Сергеевич.

После школы – за дровами в лес

А вот учиться не переставали, только в школу, кроме портфеля, прихватывали необычный набор – санки и топорик. После четырёхчасового учебного дня шли в лесок за дровами.

– У нас в оврагах ёлки да пихты росли, туда с санками хорошо было скатываться, а обратно  гружёные-то, слушай, с трудом поднимались, – смеётся он. – Мы коров и быков приучили запрягаться и на них за дровами ездили. Один раз на нас волк вышел. Кричать нам пришлось, чтоб корову от волка спасти.

А женщины, ох, работы им хватало: сеяли лён, ухаживали за ним, собирали в пучки, сушили. Всё вручную, даже семена выколачивали. А потом чесали лён на специальных чесалках. А зимой пряли. Вечер длинный. Соберутся у соседей, где комнаты побольше, песни поют, истории рассказывают. Из этих ниток ткали полотно, а потом рубашки и штаны шили, одежды-то в магазине не было, да и не на что её было купить.

По 100 км на лыжах

Отец воевал под Ленинградом, там и погиб. До войны он на сплаве работал, за 7–8 км от деревни, там и жил. Плоты делал, на которых потом лес грузили и сплавляли вниз по реке. Юный Лука, можно сказать, занял на сплаве его место, даже спал на той же койке, что отец. Он до сих пор в мельчайших подробностях помнит весь процесс.

Дай ему инструменты в руки – вмиг построит плот.

– А порой, когда древесина на реке застревала, мы с пацанами выталкивали брёвна. Комаров, паутов было – ужас! А мази от них никакой не было. Дёгтем пользовались. И я раз взял и намазался. Как на солнышке припекло, я и сбежал оттуда. Но потом вернулся, – рассказывает Лука Сергеевич.

Брат отца дал тогда племяннику дельный совет – идти учиться в лесной техникум. Но Лука поехал поступать в сельхозучилище. Только судьба всё равно по-своему определила. По дороге  познакомился с ребятами, они ехали поступать в лестех и его уговорили.

После экзаменов–снова на сплав. Неделю там прожил. Домой на выходной приезжает –  извещение лежит о поступлении. Надо ехать, а денег нет.

– Приходит соседка, узнала об извещении, денег дала и говорит: «Ты что сидишь, собирайся и шагом марш, пароход на Туреке уже стоит». Я прибежал на станцию, а парохода нет. Вижу: он там дальше стоит, с километр где-то. А пароходы ходили на дровах, он грузился. Я бегом. Речку перебежал – и туда. Билета нет. Я по брёвнам с кормы на пароход залез, около тёплой трубы устроился. Так и доехал, – вспоминает Лука Сергеевич.

Так и пошло – почти весь год он учился, а в августе на сплав приезжал, работал.

Техникум от дома за 100 км находился, зимой приходилось это расстояние на лыжах  преодолевать. Два дня такой поход занимал, а ночевать добрые люди всегда пускали.

В Германию, в танковые войска

Почти два года отучился в техникуме, стипендию получал. А в марте 1951 года пришла повестка в военкомат.

– Поезд для нас подготовили грузовой. Печку дали. Доски берёзовые стылые вместо кровати были. Повезли нас на запад. Приехали – всё вокруг разрушенное. Мы подумали – Германия, нет, в Калининградскую область нас привезли. А воинская часть целая. Два месяца мы проходили курс молодого бойца. Потом опять нас повезли на запад. Мы попали в танковые войска, служили в городе Виттенберге южнее Берлина. Я был командиром орудия Т‑34, стрелял из него. И  дежурить приходилось у танков, учились и экзамены постоянно сдавали. Так прошло около 4 лет,– рассказывает Лука Сергеевич.

Вернулся осенью. Только дорога домой не из лёгких была: пароход был в сезоне последним, сначала его еле дождался, а потом и вовсе доехал только до места, где все пароходы зимуют. А до дома ещё не один десяток километров. Добирался сначала на катере, а потом на грузовой попутной машине.

Таборинское хозяйство «всего-то» 1 млн га

Отдыхать некогда было. Техникум окончил и по распределению в Свердловскую область  направился – выбирать лесхоз.

– В пункт распределения пришёл, мне предложили Таборинский лесхоз и должность помощника лесничего. Ещё работник пункта пошутил: «На Урале три дыры – Шали, Гари, Таборы». Я как-то не обратил внимание на это. А что вокруг одни зоны – ни слова никто не сказал, – говорит Лука Сергеевич.

Попал наш герой в самое пекло. Проверили его тогда уральские леса на прочность.

– Пошли пожары один за другим, и так три года. Бывало, с 11 июня начинало полыхать и до самого снега. Сапоги новые купишь, издираешь за месяц. И брюки тоже багульник дерёт. А дальше что? Зоны работают. Надо делянки отводить. А лесхоз занимал миллион гектаров. Представляете? Ходить пешком целый день надо. Далеко. Зимой с ночёвкой ходили. Однажды сруб нашли в лесу, одни стены, ни окон, ни крыши. Снег разгребли, брёвна верхние сняли, костёр разожгли. Я ведро взял и пошёл по воду. Озерцо застывшее. Зашёл, давай лёд ногой долбить. А он как сломался, и я в воду, весь бок обмочил. Высушился. Только шерстяной носок подпалил. Ну ничего,переночевали. Даже не разувались. Соорудили себе такой ночлег из деревьев и веток, что спать жарко было.

Коллега дрался с медведем

В этом лесничестве на одного из работников напал медведь. Насилу тот вырвался из лап хищника и смог выстрелить. Добравшись до лесного домика, смог сам перевязать себе рваные раны,  оставленные когтями медведя. На поезде (жене пришлось бежать на станцию и просить задержать отправление) он добрался до ближайшей больницы, где его потом долго лечили. А убитого медведя на санях привезли в селение, на него все местные жители ходили поглядеть.

Такие случаи очень редки, сам же Лука Сергеевич признаётся, что ему ни разу не приходилось встречать в лесу хищников, только следы видел. А вот оленей да лесных козлов – частенько.
В 1957 году Луке Сергеевичу пришлось принимать пост лесничего, предыдущего за пьянство с должности сняли.

По полевским лесам – на мотоцикле

Встретил в клубе на танцах 26-летний Лука Домнин свою будущую жену Марию, она медсестрой работала. Поженились, как пожары закончились. Квартиру семье дали, сын родился, хозяйством обзавелись. Но, видимо, не по душе были таборинские места, и по приглашению Лука Сергеевич поехал в Полевской, здесь место свободное было в лесхозе. Инженер по охране лесов. Должность новая, незнакомая.

Акты о нарушениях в лесу надо было составлять, фиксировать нарушения – самовольную рубку или пастьбу скота в лесных культурах, пожары и т. д. А ещё в судах выступать – даже в Москву в арбитраж ездил.

– В 1965 году я уже приехал сюда. Дали мне квартиру в двухэтажном доме на улице Гражданской (Кологойды). Как обустроился, так и семью перевёз. На месте мало сидел, выделили мне  мотоцикл «Урал», я на права сдал и на «Урале» по лесам ездил.  На Кенчурку, в Курганово, в Мраморское, и даже в Свердловск. И в дождь, и в снег, и в морозы,– рассказывает он.– А в 1972 году меня главным лесничим назначили. Но прежде на учёбу отправили, на ней главные лесничие со всей страны собирались.

Домнинские питомники

Вернулся с курсов, давай планы составлять и распределять по лесничествам. Наряды на работы проверял.

Писанины было! Питомник заложили на 15 гектарах в посёлке Станционном-Полевском. И в первый же год мы вспахали большой участок и посеяли сосну. Выросла и прижилась хорошо. Потом питомник огородили, гараж сделали. Школьники помогали, местное население, старушки. В весенний период на питомник ездил – проверять, сколько саженцев взошло,– рассказывает Лука Сергеевич.

Около своего дома Лука Домнин тоже посадки провёл – высятся берёзки. У каждого члена семьи своя. Сейчас уже у Луки Домнина двое взрослых внуков и трое правнуков. Успел Лука Сергеевич и при администрации города поработать специалистом по сельскому и лесному хозяйству. Хотел было, как положено, на заслуженный отдых уйти в 60 лет, да пришлось повременить. Пять лет дровами население обеспечивал: выписывал, следил, чтобы людям всё привозили, как положено. За пожарами наблюдал. Потом снова в лесхоз вернулся, и на пенсию ушёл после 70. Но видно: работа-то до сих пор в душе живёт.

Живая карта

– Вы карты-то видали лесные? – спрашивает меня Лука Сергеевич и разворачивает необычную для простого человека карту. Показывает, какие леса у нас, где можно рубить, а где нет, какой уход нужен каждой категории лесов. На ней и классы пожарной опасности, и количество гектаров, которые занимают лесничества. По цвету можно определить, спелые насаждения или молодняк.

– Глянешь на карту, и как в лесу стоишь, видишь всё вокруг,–рассказывает он.– А вообще лес – это сплошная арифметика. Чтобы пересчёт лесов сделать, нужно считать хорошо уметь. И метод специальный есть. Мы по нему и работали. Бумагу и простой карандаш возьмёшь и в лес идёшь. 20-метровой лентой всё замеряешь: болота, гари, молодняк… Чертишь всё на бумаге и соединяешь потом, высчитываешь.

И вот что интересно. Уже не работая, Лука Сергеевич в лес ходит постоянно. Знает ягодные и грибные места. Раньше на лыжах и до Азов-горы бегал, сейчас поближе выбирает места для прогулок. И вот что рассказывает: в полевских лесах есть удивительные места, где из земли вода бьёт, как гейзер. Щедро поит он путников чистой ключевой водой.

Так и Лука Сергеевич всю свою трудовую жизнь отдавал на благо лесного хозяйства. И ведь не иссяк ещё его родник–он щедро делится с новым поколением своим опытом.

Елена Медведева