Поможем полевчанину победить в литературном конкурсе! Ставьте «лайк»

Выпускник лицея «Интеллект» Даниил Пономарев с работой «Прыгая по камням города» вошел в финал всероссийского литературного конкурса “Класс”.

На звание лучшего претендуют 50 человек из разных уголков страны. Поддержать нашего земляка, может каждый до 24 августа включительно. Для этого нужно прочесть его произведение и проголосовать.

Рассказ, набравший наибольшее количество народных «лайков», получит специальный приз. Напомним, имена шести победителей конкурса «Класс!» жюри объявит в сентябре на Московской международной книжной ярмарке.

Прочитать рассказ на сайте

Поддержать Даниила «лайком» нужно здесь

Прыгая по камням города

– Одним из способов думать о больших и неприступных стенах, – деловито говорил мальчик, – является стремление их разрушить.

Вдоль одной из таких стен он шёл, стараясь нащупать в ней что-то мелкое и, кажется, очень важное. Стена была кирпичной. Красная пыль осела на его одежде и забилась в рисунки подушечек пальцев. Его глаза были так близко к кирпичной кладке, что в какой-то момент он подумал:

– Интересно, а смогу ли я пройти скво́зь неё?

И тут он резко упёрся лицом и ладонями в стену, семеня ногами по земле, так, будто хотел выдавить из неё кусок. Лицо его стало усердным и красным от натуги и решительности, но стена оказалась решительней – ни один кирпичик не сдвинулся ни на дюйм. Он застыл в таком положении.

Через одну долгую минуту из стоявшего рядом полуразрушенного здания вышла женщина с ребенком, мальчиком, чуть младше уже нам знакомого, державшим её за руку.

– Мам, что он делает? Можно я ему помогу?

Она кинула быстрый, сухой взгляд на мальчика у стены, потом нетерпеливо потянула за рукав своего:

– Перестань. Бездельничает, пока другие трудятся, город отстраивают. Даже бабушке не поможет.

И они ушли. Он всё слышал. Но виду не подал, лишь сжал губы, оттирая глаза рукой. От жара стены ему пекло лицо, а спину через суконную рубашку жгло солнце знойного безоблачного дня. Вдруг он посмотрел на весь мир вокруг обычными глазами: перед ним были дома, обиженные и обездоленные войной, и в них жили такие же люди. Его бабушка жила в одном из них. А сам мальчик надолго убегал к этой кирпичной стене, окружающей город, и любил воображать, что за ней находится что-то волшебное, забывая о родном человеке. Как-то раз ему даже привидилось, как он прошел через дверь в стене в гости к чародею Мендрагону и как они вдвоем бродили среди солнечных полей в пору распускающейся весны. Тогда, перед самым расставанием, чародей сказал мальчику, что оставит для него ту дверь, но он её хорошо спрячет.

С того дня он совсем перестал бывать дома, кроме как для того, чтобы поесть и поспать; он искал дверь, ведь там, в холмах, ему было так весело – и так хорошо. Он рассказывал бабушке и друзьям о своём удивительном знакомстве, о захватывающем дух запахе тысяч цветов, растущих там, о ветре, поющем и гуляющем в небесной синеве. И наверное, думал он, не зря над ним смеялись знакомые, а бабушка – хоть и позволяла ему уходить – каждый раз печально провожала его глазами. Это была правда, что всё ему приснилось.

Он медленно скатился вниз по шершавой стене, стараясь не хлюпать носом: было нестерпимо больно смотреть на правду.

Уже сидя на земле, он посмотрел под руку: среди растоптанной им травы – таким же жарким солнышком – прямо стоял цветик одуванчика. Его тонкие лепестки были яркими в свете солнца, казалось, нет ничего ярче него в этом городе. Мальчик грустно смотрел на цветик, и думалось ему, что нет ничего легче, чем быть одуванчиком, расти и наслаждаться теплом. Но тут он увидел, что стебель его переломан и корешок уже чуть торчит из земли – это он, мальчик, сломал и чуть не выдрал его. Ему стало так жаль это маленькое солнышко. Он удивился, когда увидел, что одуванчик совсем не собирается вянуть и даже, наоборот, будто наполнился решимостью тянуться к солнцу сильнее.

Наверное, нелегко держаться за жизнь, а за мечту – ещё сложнее, думал он.

– Извини меня, – сказал он цветку, – мало ли что говорят соседи. А друзья мне и не друзья вовсе тогда. А бабушка… Я ей потом помогу. Но ведь где-то здесь была эта дверь?!

И мальчик встал. Он продолжил искать, пытаясь увидеть хоть самый крохотный намек на дверь. Теперь он живее шел вдоль неё, глаза цеплялись за самые незначительные странности.

И когда с востока пришли тучи, мальчик не прекращал поиски. Когда пошёл дождь, он продолжал искать, хлопая босыми ногами по лужам. Когда кончился дождь и началась долгая ночь, всё ещё он стоял на ногах и пытался найти заветный проход. Лишь когда сама бабушка пришла взволнованной за ним, он пошёл домой.

Дома у него нащупали жар и немедленно отправили в постель. На следующее утро он всё так же спал, а его старая бабушка с дрожью в руках обтирала ему лоб, стараясь успокоить температуру.

Днём к ним зашла соседка проведать мальчика:

– Всё ещё жар?

– Да, болеет. Уже больше десяти часов в постели. Попробую его разбудить… – Да ты постой! А чего это он в дождь ходил?

– Искал дверь, – устало сказала бабушка, – всё пытается и пытается найти её. – Отучила бы ты его да к нам на огороды слала. Нам сейчас не до несуществующих дверей!

– Да как же мне мечту ломать?.. Ведь я и сама в этом виновата: пока он был в беспамятстве от первой атаки, я ему читала сказки о волшебнике, живущем между стен.

– Вот и снилась ему эта чепуха! Ты ему побыстрее как-нибудь сумей это сказать – и отправляй к нам, пока совсем не убился.

– Хорошо, ну пока, Маргарет.

– До свиданья!

Поздним вечером того же дня она зашла в комнату к внуку. Поставив на столик лампу, села у него в ногах. Всё так же спал. Мягкий свет от лампы освещал лицо мальчика наполовину – и эта половина была напряжена. Вторая же, в тени, слабо улыбалась. С улицы доносился грохот инструментов и стрёкот цикад. По полу растекалась ночная свежесть.

– Вот и поправляйся, мой маленький…

Женщина встала. Под ней скрипнула кровать. Стараясь идти как можно тише, она забрала лампу и направилась к выходу. На пороге она снова взглянула на его лицо: грязное и болезненно бледное, оно было мечтательным.

Мальчик видел сны. И нет, она не собирались рассказывать ему всю правду. Она так боялась отнять у этого ребенка последние крохи детства, лишить его опоры. Ведь рано или поздно наступает странная мгла жизни – и не ужасна ли жизнь тогда без подпоры прочной?