Что нашли поисковики в Мясном Бору

«Учить историю Великой Отечественной войны нужно не по учебникам», считает Сергей Грибов, который организовал десять поисковых экспедиций на места сражений

Сергей Михайлович знает об истории военного времени не по фильмам. Как командир поискового отряда «Обелиск» он работал с тысячей документов в архивах военкоматов. С 1989 по 1995 год с группой неравнодушных полевчан он ездил в поисковые экспедиции.

Сергей Грибов видел своими глазами, как в русских лесах лежат кости тех солдат, которые ценой своей жизни подарили нам мирное небо над головой. Поисковики были связаны благородной миссией – не дать кануть в Лету подвигу солдат. И это того стоило. Семьи павших воинов присылали десятки писем со словами благодарности из разных уголков страны. Ради этого отряд полевчан готов был вновь и вновь возвращаться на места сражений.

Поисковый отряд «Обелиск» с августа 1989 года по май 1995 года организовал 10 экспедиций. Поднял 995 советских солдат и офицеров.

Найдены 123 смертных медальона. Прочитаны – 48. Разысканы родственники 38 бойцов.

Найдены и обезврежены 1339 взрывоопасных предметов (мины, снаряды, гранаты).

За 10 экспедиций в поисковых работах приняли участие 209 человек.

Проведено более 40 встреч в школах № 1, 8, 13, 14, 16, 17, 18, 19, 20, 21, в училищах № 47, 86, 98, с рабочими СТЗ (ТПЦ-1, ТЭСЦ-2, ТЭСЦ-3, РМЦ, ЦЗЛ, ОТК), в городской больнице.

Создана картотека на 8279 полевчан, ушедших на фронт.

Установлена судьба 89 полевчан, считающихся без вести пропавшими.

Прочитал статью и всё решил для себя

По словам Грибова, идея заниматься поисками ему пришла после вышедших статей в «Комсомольской правде».

– В конце 1988-го я прочитал в «Комсомолке» о студентах Казанского госуниверситета. Они стали искать погибших воинов в Долине смерти в посёлке Мясной Бор Новгородской области, – рассказывает полевчанин. – С детства я увлекался военной историей. Прочитав о жизни поисковиков, я решил предложить комсомольской организации Северского трубного завода создать поисковый отряд. И заводской комитет комсомола, тогда секретарём был Александр Гончаров, пошёл нам навстречу. И благодаря поддержке директора СТЗ Олега Васильевича Танцырева был создан поисковый отряд «Обелиск». Молодые полевчане прочувствовали на себе, какой кровопролитной и жестокой была война. Так хотелось, чтобы слова «Никто не забыт, ничто не забыто» были не пустым звуком для всех живущих сегодня.

Пора в путь

А в августе 1989 года Сергею Грибову пришёл вызов на Вахту памяти от поискового отряда «Долина». Первая экспедиция в составе пяти заводчан – Сергей Грибов, Сергей Захаров, Виктор Шварц, Игорь Ворошилов и Сергей Вараксин – отправилась в место с говорящим названием – Долина смерти. В деревне Мясной Бор Новгородской области проходили ожесточённые бои второй ударной армии, где и сегодня ещё находят человеческие останки.

Не раз выезжали с поисковым отрядом заводчане Валерий Шварц из ТПЦ-1, Виктор Спирин из ТЭСЦ-2, учащиеся СПТУ № 47 Марат Фахразиев, Марат Абсатдаров, Наталья Кононова и многие другие.

Встань и иди!

Сергей Михайлович очень просил не писать об этом. Но об этом факте я не могла умолчать. За несколько лет до создания поискового движения у него была тяжёлая травма позвоночника. Врачи не давали шансов, что будет ходить. Полтора года он провёл в больницах и не ждал от жизни чуда. Но оно случилось. В Свердловскую областную больницу приехал нейрохирург из Москвы, который сказал: «Я тебя поставлю на ноги!» Доктор лично провёл Сергею сложную операцию, после которой он смог ходить.

И после пережитого Сергей Михайлович твёрдо знал, что хочет делать благие дела, приносить пользу людям. Сложно поверить, что человек, который ещё вчера был обездвиженным, отправился в леса и на болота орудовать лопатой, вычерпывать сотни вёдер тяжёлой болотной жижи (одно ведро весит 16 кг), таскать на себе кости погибших. Ничто его не могло остановить от желания восстановить имена бойцов.

– Мы считали тогда невозможным приехать за тысячи километров и промахнуться. Это было недопустимо, – говорит бывший командир «Обелиска». – Мы стремились к наивысшему результату, чтобы после каждой поездки было захоронено как можно больше солдат. И нам всегда это удавалось.

На семи ветрах и среди льдов

Погода словно испытывала их на прочность. Под проливными дождями, разбивая льды и промокая до ниточки, по пояс в болоте поисковики не прекращали работы в местах боёв.

– У нас был мобильный генератор, чтобы создать более-менее сносные условия быта, – рассказывает он. – Весной в лесу был лёд. А также мотопомпа, с помощью которой мы могли производить большие раскопы. Попеременно мы стояли в ледяной воде. И девушки тоже стояли на холоде почти по пояс в воде. Было так, что дождь шёл 12 дней. Девчонки разжигали костёр, обед готовили. Никто никогда не жаловался и не просился домой. Спасибо Любови Хромовой (Комаровой), Наталье Малеевой, Наталье Карбушевой за смелость и терпение.

«Передайте моей милой мамочке, что я погиб»

Настоящим поисковым счастьем было найти смертные медальоны с записками. Там были записаны фамилия и имя солдата, его дата рождения. Сергей Михайлович вспоминает, как нашли записку, а в ней было написано рукой солдата: «Передайте моей милой мамочке, что я погиб». Или такая: «Передайте моему отцу о моей гибели». Вот это читали с комом в горле. Трагедии семей, которые спустя 45–50 лет узнали о своих близких. Передавали медальоны в краеведческие музеи и родственникам погибших воинов.

Сергей Грибов рассказал об удивительном случае. В деревне Гостовне Тверской области его отряд поднял останки уроженца Арамили, рядового Ивана Михайловича Мельникова. Также они обнаружили личные вещи бойца – часы, расчёску, складной нож и смертный медальон, по которому и установили имя погибшего. По возвращении в Полевской Сергей Михайлович разыскал двух братьев Мельникова. Они приехали к Грибову домой. Сами братья тоже пережили войну. Один из них работал в тылу, другой воевал, но остался жив.

– Они не верили своим глазам, плакали, переспрашивали, точно ли это вещи брата, – с дрожью в голосе вспоминает Сергей. – Вы представляете, их родной человек погиб в 1942 году. И спустя 47 лет они узнали, где погиб их брат. Они плакали и благодарили.

Как готовились к экспедиции

География поиска расширялась с каждым годом. Помимо Новгородской области полевчане вели работы в Тверской, Воронежской, Смоленской областях и в Краснодарском крае. Количество желающих помочь поисковикам росло. Так, в 1990 году в составе «Обелиска» на Вахту памяти отправились уже 24 полевчанина.

К следующим поездкам начинали готовиться сразу после возвращения с Вахты памяти.

– Районы поиска нужно было сначала изучить по карте, – рассказывает Сергей Грибов. – Ведь никто не придёт и не покажет – копай здесь. Находясь дома, готовились, изучали исторические документы. Много работали в архивах, помогали создавать книгу памяти. Много часов проводили в военкоматах по своим выходным дням. Когда мы начали заниматься архивами, списки я приносил домой. Жена, сын и дочь на полу в комнате раскладывали архивные списки призванных и мобилизованных и переписывали их от руки.

Сложность была ещё и в том, что часто совпадали фамилии и имена. Вот, например, Герман Иванович Ушаков – редкое сочетание, правда? А таких в Полевском районе было трое. А ведь они не родственники. Жили по разным адресам. Были комсомольские и партийные призывы, они не шли через военкомат. Вот это кропотливый труд. Очень тяжело было определить. Ветеранов звали на помощь. Нам примерно отводили район будущих поисковых работ, высылали карты военного времени. Найти район поиска –это не грибы поискать. Здесь никакого дилетантства быть не может.

Осторожно, мина!

По приезде на место дислокации разбивали палаточный лагерь. На следующий день после прибытия командир отряда брал одного-двух человек в разведку по практически заброшенным деревням. Удавалось встретить пожилых жителей, узнать какие-то подробности, которые могли бы помочь следопытам. Тем, кому посчастливилось выжить в годы войны, на тот момент было по 60–70 лет. Они показывали, где можно вести работы.

На следующий день после разведки поисковики разбивались на группы. По распаханным полям было страшно ходить. Под ногами были мины, снаряды, которые могли рвануть в любой момент. По словам Сергея Грибова, для этого их команда специально проходила учебные курсы сапёров.

Полевскими поисковиками было обезврежено 1339 боеприпасов. Командир поисковой группы лично нёс уголовную ответственность за любое происшествие. Но в отряде Грибова никто не подрывался на минах, чем не могли похвастаться остальные. Так, весной 1992 года погибло 16 поисковиков из других отрядов.

– С нами ездили ребята из 47-го училища, но к снарядам их не подпускали даже близко, – делится Сергей Михайлович. – В первый раз, конечно, и нам было страшно. Но раскоп пошёл, а там гранаты и мины. Сапёров рядом нет, продолжать работать надо, тут никуда не денешься. Всё равно вынесешь сам.

В Долине смерти погибали не предатели

В Долине смерти сложили головы тысячи советских солдат и офицеров, воевавших под руководством Власова, которого считали предателем.

– Даже те, кто выжил после войны, боялись говорить, что они были в составе второй ударной армии, – рассказывает Сергей Михайлович. – После войны ещё лет 30–40 это считалось клеймом. Нельзя судить людей, которые там столько пережили, многие погибли. Ошибки нашего командования привели к тому, что армия Власова практически вся погибла. Нас шокировало количество жертв, поэтому мы хотели заниматься поисками и установлением судеб погибших. Трудно было, конечно, но результаты последующих лет того стоили.

Читая письма с благодарностями, мы понимали, что необходимо продолжать поисковую работу. Нам писали люди со всей страны – родственники тех, чьи останки мы нашли, чьи имена вернули из небытия и доказали, что они – не предатели. Очень важно было восстановить правду.

В одной из экспедиций мы привезли на место раскопа 73-летнего деда-фронтовика. Ветеран показал нам ту полянку, где он был ранен в 40-х. Сел на пригорок и заплакал навзрыд. И рассказал нам, что на том месте, которое поросло травой, командир школы политруков его, раненного в грудь, на себе вынес по коридору Долины смерти и вернулся обратно, где погиб.

Кому навоз важнее памяти

Сильнее всего полевчан поражало малодушие людей, живущих в тех местах, где велись поиски.

– В то время мы сталкивались с бездействием местных органов власти, – вспоминает Сергей Михайлович. – Я спрашивал председателя совхоза, почему мы едем за 1000 километров к вам найти солдат, отдать последние почести, вернуть честное имя воинам, а у вас под слоем навоза здесь лежат солдаты? Его ответ меня поразил: «А куда я навоз дену?»

Навеки остался с гранатой в руке

Когда поисковики поднимали слой мха, находили очень много скелетов.

– В правой руке скелета – граната, а в левой – винтовка, – говорит Грибов. – И отчётливо видно, что человек пошёл в атаку и был прошит пулей, так и остался лежать на спине. Или, например, солдат сидел на цинковом ящике, в него попала пуля. Скелет в этом положении и рассыпался. Помню, как из авиационной воронки достали останки медсестры. На черепе волосы от ветра колыхались. Рядом нашли сапоги женские. Под стельками в них – маленькие ножницы и расчёска…

Нам сны не снились

Каждая экспедиция «Обелиска» длилась от двух до трёх недель. Приходилось утрясать вопросы с отпусками и деньгами. Северский трубный завод всегда шёл навстречу. И даже инструменты для поисковых работ изготавливали в цехах завода – тележки, щупы, батанги (специальные большие вилы с шарами и очень длинным черенком).

Чтобы хорошо отработать места поисков, нужно было много рабочих рук:

– Вот мы встаём в авиационную воронку, залитую водой, – делится он. – Это минимум 500 вёдер воды, минимум 5 тонн вычерпывал каждый человек. Ведро болотной жижи весило около 16 килограммов. С нами ездили до 24 полевчан. Очень большие раскопы отрабатывали, иногда целые батальоны поднимали. Сколько нужно было перекидать земли, чтобы поднять их. Уставали так, что возвращаясь в палатки по вечерам, просто падали и засыпали мёртвым сном.

13-летний поисковик

Трудился на равных со взрослыми сын Сергея Грибова, Александр. На момент первой поездки ему было 13 лет. Мама Алевтина Алексеевна, конечно, очень переживала за сына.

– Он носил мешки с костями до лагеря на спине, с дальнего раскопа. Сын шёл 8 километров, ни разу не пикнул, – рассказывает Сергей Михайлович.

– Было интересно, – вспоминает Александр Грибов. – Ездил на поиски с отцом три раза. В 1990 году поехал впервые. Мама отпустила, конечно, нехотя. Нагрузки в экспедиции распределили поровну. Там место такое, дожди стеной шли. А все захоронения выглядели так, будто трупы людей были скиданы прямо в воронку. С солдатами армии Власова не церемонились. Спускаться в воронку было страшно. В 8 утра уходили на место поиска. Работали до захода солнца. Копать и расчищать приходилось по 10–12 часов. Вытаскивал на себе останки.

Однажды Александра затянуло в трясину.

– Нам в болоте нужно было передвигаться, топтаться, не стоять на одном месте, – говорит Александр. – Я упустил этот момент, и меня начало засасывать. Не мог ноги вытащить. Трое мужчин меня вытянули.

Работа в раскопе как прививка от равнодушия

По словам Грибова-младшего, поисковые экспедиции закалили его характер и научили уважать историю ещё больше. Он считает, что для нынешней молодёжи только одна такая поездка была бы хорошей прививкой от равнодушия и бессердечия.

– Я бы подростков вывозил в такие места, – говорит заводчанин Александр Грибов. – Где не ловит Интернет, где нет телефонной связи. Только палаточный городок. Не просто рассказывать, что на войне погибли миллионы людей, а чтобы они своими глазами увидели места их гибели. Дети сейчас очень легко относятся к тем подвигам. Я, например, после первой поездки вообще перестал сомневаться, что пойду служить в армию. Служил в последующем в президентском полку. Хотел стать военным.

Сегодня у Александра Грибова растут два сына, которых он назвал в честь своих отца и деда – Сергеем и Михаилом. Он часто рассказывает им о героических поступках воинов Великой Отечественной войны. Показывает свои фотографии из поисковых экспедиций. И убеждён в том, что дети должны знать историю великого подвига советского народа. Ведь благодаря отваге предков сегодня мы живём.

 Светлана Хисматуллина