Не видели бомбежек, но голод и холод достался всем

Нет рекламных блоков.

Восхищает душевная молодость, прекрасная память, задорный смех и жизнелюбие Нины Семеновны, будучи подростком, испытавшей наравне со взрослыми все тяготы, лишения и горе военных лет

Нине Семеновне Пельменевой 91 год. Она труженик тыла, ветеран труда. Ей было 13 лет, когда началась война, и она помнит все тяготы войны: «Мы, полевчане, не видели бомбежек, немца проклятого. Но голод и холод достался всем. С голода пухли, умирали взрослые и дети».

Без отца и брата

Нина Семеновна родом из башкирской деревни Улеево. Ее отец Семен Михайлович Самойлов был председателем сельсовета. Мама Мария Григорьевна занималась хозяйством и работала в колхозе.

— Жили мы хорошо, весело. У нас был добротный дом, большое хозяйство: две лошади, две коровы, бычок, свинья с поросятами и 12 овечек, — вспоминает Нина Семеновна. — Но однажды все изменилось. Помню, как в ноябре 1934 года, несмотря на мороз, зацвела яблоня. И мама печально сказала мне: «Это, наверное, к плохому». В этот день тятя поехал с делегацией в город Бирск на санях по реке Белой. Они провалились под лед. Выбравшись, мокрые, по морозу добрались до соседней деревни. Домой отца привезли уже заболевшим, и врачи не смогли спасти его. Тяте было всего 43 года.

Семья осталась без кормильца. Маме нашей героини было 35 лет, брату Мише исполнилось 11 лет, Нине — 7 лет, а сестре Вале — 4 годика. Когда отца схоронили, брат очень тосковал, а в 15 лет умер от лопнувшего аппендицита – паренька не успели довезти до районной больницы. Девочки остались втроем с мамой. Им вызвался помогать по хозяйству мужчина, от которого мама родила сына Юрия.

Бараковские дети

В 1939 году в деревнях Башкирии начались репрессии, и Мария Григорьевна Самойлова, боясь за себя и детей, завербовалась в Полевской на строительство Полевского криолитового завода. Все необходимое — сундук с теплой одеждой, валенками и двумя чугунами – они отправили по железной дороге. Багаж прибыл только спустя несколько месяцев на станцию Сысерть (сейчас это п. Станционный-Полевской). Оказалось, что сундук сломался, и все вещи украли. Дети в декабре не смогли пойти в школу, не в чем было.

Семью поселили на Ленинском поселке (район южной части между улицами Володарского и Бажова). Вербованные жили в пяти двухэтажных каркасных домах, каждый на четыре подъезда, что стояли между улицами Володарского и Хохрякова, а также в одноэтажных деревянных бараках на улице Крылова, где потом построили баню. Поэтому детей из этого района называли бараковскими.

Нина Семеновна вспоминает, что им дали комнату на первом этаже в бараке № 5, окна выходили на кладбище (сейчас на этом месте парк). Дети очень боялись оставаться одни и ревели, когда мама уходила на работу. Позже их переселили в барак №4 на второй этаж, кладбище из окна они уже не видели.

— Была война, всем приходилось несладко. Но люди были дружные, добрые, никто детей не обижал. Двери в квартиры у всех были открыты, — отмечает наша героиня. — Грамотных людей, которые умели читать, было мало, поэтому меня заставляли читать в газете сводки с фронта: сколько раненых, убитых. А еще женщины нас с сестренкой Валей просили петь. Мы вставали на крылечко и звонко исполняли песни, как артистки, а они нам подпевали и улыбались.

Электричества в квартирах не было, вечерами жгли в металлической баночке масло машинное или керосин. Тесемочка горела маленьким факелочком, было дымно. В школу мы приходили чумазые от копоти. За водой шли с ведрами с Ленинского поселка на улицу Калинина или на Верхний пруд. В месте, где сейчас аллея Трояна, было небольшое озерко, по которому мужчины плавали на лодках и стреляли уток. Позже нам начали привозить на лошади воду в бочках. Люди выходили с ведрами на улицу, где по биркам возчик наливал им воду.

Мечтали поесть досыта хлеба

На Полевском криолитовом заводе работали женщины, молодые парни с бронью и пожилые мужчины, которых не брали на фронт. Начальство на заводе жалело рабочих, было строгим, но справедливым.

Мария Григорьевна Самойлова работала на флотационной фабрике при ПКЗ, на которой из шпата производили криолит, всю войну. Матерям было очень тяжело. Отработав 8-часовую смену на заводе, они еще два часа должны были разгружать вагоны со шпатом, углем, гидратом и содой. С криолита до Ленинского поселка шли пешком, еле волоча ноги.

– А дома наших бедных, измученных тяжелым трудом матерей ждали холод и голодные дети, – со слезами говорит Нина Семеновна. – Питались мы по карточкам – 300 грамм хлеба на неработающего человека и ребенка. Работающим выдавали 800 грамм в день. С хлебом были перебои: то не работала пекарня, то не было муки. Учились мы в школе № 2 на ул. К. Маркса (сейчас коррекционная школа). В классах было холодно. На большой перемене учителя приносили нам 50-граммовые булочки. Мы их не кусали, а щипали, чтобы подольше во рту был вкус хлеба.

По словам нашей героини, в начале 1943 года стало жить еще тяжелее. Не дала умереть с голоду соседка, которая работала поваром и отдавала семье картофельные очистки. Их варили в чугунке, толкли с 300 граммами хлеба, и дети хлебали с аппетитом эту похлебку.

Спасала ребятишек от голода Паленая горка – возвышенность, на которой сейчас стоят дома на ул. Бажова. С весны до осени они бегали туда, ели кислицу, щавель, мать-и-мачеху, землянику, чернику, костянику, шиповник, жевали сосновые почки. Из лебеды и крапивы варили суп, стряпали лепешки. Так и жили, у всех было одно желание – поесть досыта хлеба.

Проводили учительницу на фронт

Нина Семеновна вспоминает последний урок в конце 1942 года:

– Наша учительница Мария Григорьевна Кукушкина сказала нам на уроке, что уходит на фронт добровольцем. И попросила: «Давайте, ребятки, споем», а у самой слезы на глазах. Она запела, а мы подхватили всем классом.

… Мы родились в горах Урала,

Нам не страшен холод и пурга,

Не страшны глубокие снега.

Нас народ послал с фашистом биться,

Чтоб очистить землю от врага…

Нам всем было ее очень жалко, мы плакали навзрыд. Мария Григорьевна запомнилась нам красивой, стройной, в белой блузке, черной юбке с широким ремнем. О ее дальнейшей судьбе я ничего не знаю.

Работала с 14 лет

Чтобы прокормить троих детей, мама нашей героини вечерами после работы ходила за водой, копала огороды людям. Даже добиралась пешком на станцию Сысерть к поездам, носила чемоданы за плату или продукты.

Во время войны на Полевском криолитовом заводе во всех цехах трудилось много подростков. После работы взрослые разгружали вагоны, а подростки очищали рельсы, чтобы скорее отправлять вагоны.

– Мне было уже 14 лет, и было очень жалко маму – очень худая, изможденная тяжелым трудом. Поэтому я сказала маме: «Я пойду на завод работать», – продолжает Нина Семеновна. – Мама привела меня к заводоуправлению Полевского криолитового завода, нас встретил А.А. Замятин. Посмотрел на меня – а я маленькая ростом и худая, но пожалел и устроил в инструменталку. Пожилой работник выдавал и принимал инструмент. А я мыла грязный инструмент в холодной грязной солярке. И руки у меня были всегда распухшие и красные, как у гуся. Но я так радовалась, что получала 800 грамм хлеба, 60 рублей и пропуск в столовую. Я старалась, работала на совесть везде, куда меня посылали, поэтому начальство меня уважало.

После войны перешла работать на флотационную фабрику.  Работа была физически тяжелой, ответственной, но мне очень нравилась. От нашей работы зависело основное производство криолитового цеха.  На заводе я проработала 30 лет, до выхода на пенсию в 45 лет.

Младшая сестренка Валя с 12 лет работала нянькой полуторагодовалого больного рахитом ребенка артистки драмтеатра. В 1944 году, когда ей исполнилось почти 14 лет, вместе с подружками ее приняли в пошивочную артель им. Сталина, которая располагалась в длинном бараке на ул. Ленина возле аптеки (сейчас это ул. Ильича). На криолит приходил вагон с фронта с прострелянными и порванными полушубками, шапками, обмундированием, спецовками. Девчонки-подростки их чинили для отправки на фронт, жили на работе сутками.

23 апреля 1950 года. Комсомольско-молодежная смена В.Ф. Морозова, проработавшая на Полевском криолитовом заводе всю войну. Нина Семеновна Пельменева в нижнем ряду третья слева

Победу встретили в клубе

Полевчане жили в холоде, голодали, но выжили. Каждый день ждали, чтобы война закончились. Вот так запомнился день 9 мая 1945 года.

– Было пасмурное утро, моросил дождь. По радио объявили, что кончилась война. Все люди обнимались, целовались, плакали. Всех, кто был свободен, собрали в клубе поселка Криолит, что был на берегу пруда. Там мы все ликовали и пели гимн: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь…», мы так радовались, что победили! И стали хорошо жить, строить новую сытую, счастливую жизнь.

23 мая 1954 года. Нина Семеновна Пельменева со своим мужем Филиппом Ивановичем и племянником на фоне двухэтажных каркасных домов в Ленинском поселке

 

Дом для 60 криолитовских детей

Нина Пельменева рассказывает о детском доме Полевского криолитового завода

Нина Семеновна показала мне фотографию, на ней выпускники детского дома, который был построен в 1946 году Полевским криолитовым заводом для осиротевших детей, чьи погибшие или умершие родители были работниками завода. А располагался он в здании на улице Хохрякова, 46, которое сейчас представляет собой заброшенное полуразрушенное здание. Вот что рассказала Нина Семеновна о детском доме, в котором работала ее мама, после того как ушла с завода по болезни. Все сотрудники детдома и воспитанники ее очень уважали и ласково называли тетя Маруся.

Выпускники детского дома, что располагался на ул. Хохрякова, 46

Кормили, лечили, согревали любовью

После войны осталось много сирот. Или в семье было много детей, а одной матери невозможно было их прокормить. Руководством Полевского криолитового завода было принято решение построить детский дом. Его построили в январе 1946 года, а детей стали принимать в апреле 1946 года. Маму нашей героини Марию Григорьевну направили туда работать сторожем и подсобной рабочей, печи топить. У нее была своя комната, где сушили одежду для детей.

Детей было 60, принимали всяких – вшивых, неухоженных. Из семьи по трое-четверо детей, у которых отцы на фронте погибли, матери не справлялись. Здание было просторным, двор – большим (сейчас на месте двора стоянка для автомобилей –прим. авт.). Зимой дети делали снежную горку, а летом любили играть в беседках, обвитых вьюнками, на верандах, вдоль которых все лето цвели цветы. Все ребята были трудолюбивыми и послушными, очень бережно относились ко всему.

Детдом проработал 14 лет

Воспитателями были Алевтина Александровна Жилина, дочь Героя Советского Союза Александра Ивановича Жилина, и Клавдия Александровна Козманова. Утром все занимались зарядкой, которую проводил Василий Устюжанинов. Он возил ребят в заводскую баню. Все мальчишки его слушались и уважали. Воспитатели занимались с девочками рукоделием. В детском доме работали врач, медсестра, ночная няня. И все взрослые очень любили детей.

Зимой дети учились в школе № 2, а летом отдыхали в пионерском лагере «Светлячок», который находился по дороге на Глубочинский пруд. В детском доме устраивались веселые праздники, и все ребята пели, танцевали и были очень дружны между собой. Выпускников детского дома отправляли в ремесленное училище получать рабочие профессии. Они приезжали в родной детский дом, где им всегда были рады. Детский дом на ул. Хохрякова просуществовал 14 лет, до 1959 года.

Так выглядит здание бывшего детского дома на Хохрякова, 46, сейчас

Мария Мальцева,

фото из архива Н.С. Пельменевой